Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]

— Я так скажу, я бы профинансировала это безумие, если бы знала кому отсыпать денег. Но, увы, я не знаю. И потом, я с Носовыми уже расквиталась — Андрей занимается судебными делами, скоро все счета будут арестованы, так как Носову скоро не из чего будет вносить даже ежемесячный взнос. От него все партнеры отвернулись. И ты по прежнему считаешь, что это я развлекаюсь с убийствами?

— Подождите, — удивилась Соня, — а почему все партнеры так вовремя от него отвернулись?

— А ты до сих пор не догадалась, — рассмеялась Анастасия, — ну тогда слушай. Все его дело с авиацией целиком и полностью моя заслуга. Я все эти годы лепила ему легкий успех, имела с этого небольшую прибыль — это не скрою. Я ждала когда пройдет время, его дело окрепнет, он поднимется на свой пик, и тогда я выдерну из под него почву и разрушу все, что было для него сделано. Теперь понятно.

— Более чем, — сказала Соня, — не вижу причины дополнять такое еще и убийствами.

— Спасибо, что поверила мне, — сказала Анастасия, — но я не думаю, что вам стоит рыться во всем этом.

— Хорошо, хорошо, — сказал Женя, — договорились.

Они вышли из кабинета и переглянулись:

— Милый, — сказала Соня, — ты же специально сказал тетушке, что мы отказываемся от расследования.

— Конечно, — ответил Женя, — неужели ты думаешь, что я принял всерьез весь ее бред про отсутствие вины, что это не соучастие. Ей просто адски выгодны эти несчастья в доме Носовых — потому она так и говорит. Да она же сама признала это!

— И то правда, — добавила Соня, — а теперь скажи мне, в доме есть подвал?

— В любом доме есть подвал, — сказал Женя, — и я догадываюсь, что тебе интересно. Ты думаешь найти чулан, а там — вещи моего покойного отчима.

— Точно, — сказала Соня, — в этом следует покопаться очень тщательно — скорее всего мы сможем отыскать какие–то ответы там

— А если там ничего нет?

— Где еще могут быть спрятаны эти вещи?

— Не знаю, — Женя развел руками, — представить не могу. Сначала надо проверить подвал, в любом случае.

Они поднялись по лестнице и очень скоро скрылись бы в своей комнате, если не встретили в коридоре Андрея, которого решили допросить на тему убийств:

— Согласен, — ответил он, — у меня шикарный мотив, но, тут не знаю, поверите ли вы мне, но я этот мотив вспомнил перед четвертым по счету убийством.

Соня вдруг подскочила, словно ее громом поразило:

— Я догадалась! Я кое–что поняла! — сказала она.

Андрей и Женя вопросительно посмотрели на ее забавную и озадаченную физиономию и почти синхронно сказали:

— Ну и?!

— Смотрите. Твоя тетка, ее брат, бабушка Ира и Марина — они всю историю знали от и до, — сказала Соня.

— Марина точно мало что знала, — сказал Андрей, — ее в городе не было, она потом приехала.

— Неважно! Так вот, если ты задумал месть, зачем тебе ждать восемнадцать лет, чтобы поджарить этих цыпляток на медленном огне? — заговорила быстро Соня.

— Может он отдыхал и готовился, — высказал гипотезу Женя.

— Нет, — сказал Андрей, — я согласен с Соней, ее версия логична, и я, кажется, понял ее суть.

— Именно! — воскликнула Соня, — убийца тот, кто узнал все совсем недавно. И начал продумывать свои действия только сейчас. До этого момента он ничего не знал, вот что я поняла! И потому он настолько зверствует. Он мог думать долгое время одно, а все оказалось настолько хуже, что он озверел и стал творить самосуд своими руками.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — заключил Женя, — но ты не допускаешь варианта, что это может быть человек, который до какого–то момента не мог осуществить свой замысел. А сейчас у него это получилось.

— Погоди–ка, — не понял Андрей, — что ты имеешь в виду?

— Чисто гипотетически, если бы мой отчим остался жив, чего он мог ждать?

— Я поняла, — сказала Соня, — он ждал, когда сможет проникать в дом беспрепятственно, когда Антон дорастет до того возраста, когда их будет не различить. А они похожи просто дьявольски!

— Вы с ума сошли, — сказал Андрей, — я был на его похоронах, гроб был открытый. Он не может быть жив.

— Тебя тоже считали погибшим, — объяснила Соня, — однако же ты здесь, говоришь с нами и очень неплохо выглядишь. Так что я бы не стала отвергать эту идею. И это по крайней мере объясняет, почему он ждал столько времени.

К подъезду дома Гнидовых подкатило такси, в котором сидели Надя и Антон. Они быстро расплатились, и вошли в подъезд. За прошедшие два дня Антон сильно изменился — он значительно похудел, щеки его ввалились, глаза были мутные. Когда его увидела Полина она ахнула:

— Антоша, что с тобой! Ты за три дня постарел лет на пятнадцать!

— Не знаю, что с ним, — сказала Гнида, — вроде есть нормально, но его стала мучить невралгия, сразу как мы из города выехали, я поэтому и решила, как увидела что он сохнет на глазах — сразу сюда, а завтра напрямик к врачу, чтобы понять что происходит.

Полина отвела Антона в комнату и уложила его в постель:

— Антоша, — сказала она, — как ты себя чувствуешь? Ты правда ешь?

— Со мной все в порядке, — спокойно сказал он, укрываясь одеялом, — просто мне не стоило уезжать из города.

— В день когда вы уехали, приезжала твоя бабушка Ира и Андрей. Они хотели поговорить с тобой.

Антон повернулся к Полине, потом резко схватил ее за руку и взмолился:

— Как он, вы же его видели, как его самочувствие?

— Антош, — ответила ему она, — он очень страдает и мучается, не спит и плачет ночами. Точно так же как и ты.

— Вы можете ей позвонить?

— Ирине?

— Да, — сказала Полина, — я обещала ее проинформировать о вашем приезде сразу же. Ты не возражаешь?

— Нет, — сказал Антон, — я не против. Можно я посплю пока?

— Конечно, — ответила старуха и вышла в коридор, оттуда пошла на кухню, чтобы взять телефон.

Оставшись один, Антон достал из кармана сложенную вчетверо фотографию Андрея и провел рукой по его щеке:

— Милый мой, — сказал он, — как я мог тебе предать, любимый, я так люблю тебя. Убивал ты их, не убивал. Это неважно. Я все равно люблю тебя.

Глаза его очень быстро налились слезами и Антон разразился тихими рыданиями, которые позволял себе только тогда, когда их не видела Гнида. Про себя при этом он уже подспутно начинал ее ненавидеть — потому что в ее присутствии был вынужден притворяться, что не страдает по любимому человеку, которого он предал, отчасти по ее требованию. Хотя это все равно было очень слабое оправдание.

Тем временем Полина убедилась, что внучка не слышит ее и пошла на кухню к телефону. На самом деле Гнида очень умело притворялась потому что откровенно опасалась шпионажа со стороны бабушки. Очень скоро она получила подтверждение своих опасений, поскольку услышала следующее:

— Алло, Ирина?

— Да, это я, — ответил Полине женский голос.

— Я звоню как и обещала вам позавчера, — намеренно понизив голос, — они утром вернулись. Ваш внук просил меня вам позвонить.

— Антон? Как он.

— Очень плохо, судя по всему не ест. Похудел страшно.

— За два дня?

— Я сама испугалась!

Поняв, что к чему Гнида решила готовиться к визиту Ирины, а сама вышла на кухню и предложила заварить для бабушки чая, которого она привезла из деревни:

— Ты знаешь, чем меня побаловать, — сказала Полина, — завари конечно. И мне нужно поговорить с тобой очень серьезно.

— О чем бабушка? — спросила ее Гнида.

— О тебе и Антоне. И теперь это не шуточки, ты можешь сдать кровь на анализ. Что угодно. Но и мне теперь известно это. Потому и тебе бы не мешало узнать.

— Бабушка, — возмутилась Гнида, высыпая в чайник травы, — скажи прямо! — она развернулась к ней лицом и четко посмотрела.

— Вы с Антоном не можете быть вместе — вы брат и сестра по отцу. Ты дочь Евгения Гордеева.

— Я поняла, бабушка, — упавшим голосом сказала Гнида.

— Ты поговоришь с ним?

— Конечно бабушка, — сказала Гнида доставая из нагрудного кармана пакетик с белым порошком, который она ловко засыпала в травяную смесь и быстро залила кипятком. Приятного чаепития, — подумала Гнида, довольная содеянным, — только никто этого теперь не узнает. Антон все равно будет моим.

Над лужайкой заметно вечерело. Патио, перетянутый гирляндами сверкал и отбрасывал разнообразные блики. Разношерстная публика передвигалась от столика к столику нахваливая угощения, которые подавали на этой вечеринке, что размахом переплевывала все предыдущие.

На сцене надрывались Ронгедали со свой «Только минутой». Музыка не напрягала собравшуюся публику, скорее шла фоном — потому что угощение, которым дом Носовых порадовал высший свет намного выше ожиданий последних.